Надо было учить немецкий

18.03.2013

Так уж сложились обстоятельства, что в школе мне пришлось изучать немецкий язык. Не очень-то мне этого и хотелось, но сами понимаете, в советской школе о предпочтениях не спрашивали. Наш класс просто разделили пополам, и одни пошли изучить английский, а другие, в том числе и я - язык Шиллера и Гётте.

Учил немецкий язык я из рук вон плохо. Потому, что, вырос я на фильмах о Второй Мировой, мой дедушка на войне командовал танками, а моя бабушка с боями дошла до Берлина. Мой детский мозг ни как не хотел отделять ненавистных врагов-фашистов от всего остального немецкого. И так же, как я искренне ненавидел фашистов, я так же искренне считал, что учить немецкий язык – это вселенское западло.

С возрастом потихоньку до меня начало доходить, что не всё фашистское есть немецкое, и, соответственно, не всё немецкое есть фашистское. Немного успокоившись, я полюбил кучу всего того, что было сделано в Германии. Ну, например, музыку: Си Си Кэтч, Bad Boys Blue, а так же Modern Talking вообще и Дитер Болена в частности. Меня сильно впечатляли машины BMW и тихо радовали магнитафонные кассеты BASF. Чуть позже в нашем детстве появились видеомагнитофоны, а с ними к нам пришёл целый пласт интересного немецкого кинематографа.

Сегодняшняя Германия – это вообще, можно сказать, самый главный союзник Израиля в Европе. Поддерживает Германия еврейское государство не только на словах, но и на деле. Вот как пример, Германия строит для Израиля подводные лодки, часть из них отдаёт бесплатно. В сегодняшнем мире у евреев врагов хватает, но немцев уже давно среди них нет.

Но вернёмся в годы моего школьного детства. Моя учительница, Маргарита Петровна, так и не смогла меня убедить в том, что изучение немецкого языка, ну ни как не может быть лишним. Более того, всегда может случиться в жизни такая ситуация, когда знание любого иностранного языка может пригодиться и даже очень. И как она не старалась, немецкий язык я не выучил. Знаю, сам виноват, но зато Маргарита Петровна смогла меня научить кое-чему другому.

Помните, в школах была такая повинность, как летняя практика? Это когда ты должен был посреди летних каникул приходить и работать целую неделю на благо школы. Вот и я однажды пришёл, и меня направили мыть пол в спортзале. Чтобы вы только себе представили, там только что побелили потолок, и весь пол был засыпан белой извёсткой, загажен просто насмерть. Так вот, Маргарита Петровна дала мне тряпку, ведро и сказала:

- Тебе задание, вымыть спортзал.
- В одиночку?
- Да.
- Весь?!
- Весь!
- Он же большой!
- Ещё не вечер.
- А швабра есть?
- Руками.
- А-пу-петь...

И остался я наедине с ведром, тряпкой и проблемой вселенского масштаба. Битый час я возюкал грязной тряпкой по грязному полу, но он, зараза, чище не становился. Скорее даже наоборот, с каждым новым взмахом руки, пол всё больше и больше покрывался чудовищными белыми разводами. Я даже возомнил себя Гераклом, но подвиг всё равно не случился, авгиевы конюшни оставались всё такими же непреступными.

Через час заглянула Маргарита Петровна, поняла, что я нефига не сделал, но не заругалась:

- Не хочешь мыть?
- Нет!
- Заставим! Не умеешь?
- Найн!
- Научим, komm zu mir.

Оказывается, воду надо было чаще менять. Но это ещё не самое главное, она научила меня выжимать половую тряпку. Секрет ремесла заключался в том, что изначально тряпку обхватывают двумя руками снизу, и только потом обе руки одновременно скручиваются в противоположенные стороны наверх. Эвоно как!

Я вот сейчас анализирую эту ситуацию и понимаю, ручной отжим тряпки – это чуть ли не единственный школьный навык, который в будущем мне реально пригодился по жизни. Каждый раз выжимаю половую тряпку, я искренне благодарю Маргариту Петровну, и не за уроки немецкого языка, а именно за бесценный навык мытья полов.

Но всё-таки зря я в школе не учил немецкий. Вот буквально пару дней назад поехал я в Винклер. Это такой небольшой провинциальный городок на самом юге канадских прерий. Населён он в основном менонитами и немцами - выходцами из России, потомками русских немцев Поволжья.

Зашёл в местный магазин Wal-Mart. Магазин огромный, не знакомый, сразу и не поймёшь, где и что там у них лежит. И тут смотрю, прямо мне на радость и на встречу идёт девушка, работница магазина, эдакое красивое длинноногое создание вида «блондинка необыкновенная». Я к ней, и естественно на английском:

- Экскьюз ми, а где у вас тут то да сё в магазине?

Понятно, что мой акцент выдавал во мне понаехавшего. Моё блондинко это сразу просекла, и сразу задала вопрос. Но вот какой вопрос? Такой вопрос мог быть задан неканадцу только в Винклере.

- Ду ю спик Джёрман?

Говорю ли я по-немецки? Да в таких обстоятельствах я бы даже на японском заговорил, а на немецком – вообще не вопрос.

- Ja, natürlich ich sprechen Deutsch (да, конечно, я говорю по-немецки) – соврал я даже глазом не моргнувши, и продолжил - Ich heiße Sasha und wie heißt du? (меня зовут Саша, а как зовут тебя?)
- Ich heiße Kristen. (Меня зовут Кристен)
- Das ist freut mich. (Очень приятно)

Всё. На этом запасы моего немецкого языка резко иссякли. Повисла неловкая пауза, я должен был что-то говорить в продолжение, но в моём запасе остались только две приличные фразы: «Ich gehen in die Schule» – «Я иду в школу», и вторая фраза – «Ich liebe dich» – «Я тебя люблю». Первая вообще не в тему, а вторая - ну не знаю, как-то прямолинейно, я не решился. Пришлось вернуться на английский язык.

- Вообще-то я из России и говорю по-русски.
- Мои родители тоже из России, и тоже говорят по-русски, но дома мы разговариваем только по-немецки, а русский язык я к сожалению не знаю.

Хорошая, светлая, обаятельная девочка. Она мило улыбнулась, помахала ручкой на прощанье, и растворилась между рядами стеллажей универмага. На этом короткая весенняя сказка о любви закончилась. И только Саша ещё какое-то время продолжал стоять и смотреть уходящему солнцу в след, с горечью думая об учительнице немецкого языка Маргарите Петровне, которая учила-учила его немецкому языку, да так ничему, кроме выкручивания половой тряпки, и не научила. А жаль, вот сейчас как раз могло бы и пригодиться...